Балтийские языки. Балто-славянская общность
БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
—группа индоевропейских языков. Б. я. полнее сохраняют древнюю индоевроп. языковую систему, чем др. совр. группы индоевроп. семьи языков. Существует точка зрения, согласно к-рой Б. я. представляют собой остаток древней индоевроп. речи, сохранившейся после выделения из этой семьи др. индоевроп. языков. Внутри группы древних индоевроп. диалектов Б. я. тяготеют к ее вост. части (индоиранские, славянские и др. языки), языкам чсатем> (тем, в к-рых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов). Вместе 64 БАЛТИЙСКИЕ с тем Б. я. участвуют в ряде ннвоваций, характерных для т. наэ. цевтр.-европ. языков. Поэтому целесообразно говорить о промежуточном (переходном) статусе Б. я. в ковтинууме древних индоевроп. диалектов (показательно, что Б. я. являются как раз той зоной, в к-рой 4сатемиэация> осуществилась с наименьшей полнотой среди др. языков группы чсатем»). Особенно близки Б. я. к славянским языкам. Исключит, близость этих двух языковых групп (в ряде случаев можно говорить о диахронич. подобии или даже тождестве) объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевроп. диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолжавших еще тенденции индоевроп. развития; относительно поздним территориальвым сближением носителей Б. я. и слав, языков, обусловившим конвергенцию соотв. языков, в результате к-рой выработались мн. общие элементы; наличием общего балто-слав. яз., предка Б. я. и слав, языков (наиболее распростравен-ная точка зрения); наконец, исконным вхождением слав, языков в группу Б. я., из к-рых они выделились относительно поздно (на юж. периферии балт. ареала), с этой точки зрения Б. я. выступают как предок слав, языков, сосуществующий во времени и пространстве со своим потомком. Тесные генетич. связи объединяют Б. я. с древними индоевроп. языками Балкан (иллирийским, фракийским и др.). Ареал распространения совр. Б. я. ограничивается вост. Прибалтикой (Литва, Латвия* сев.-вост. часть Польши — Сувалкия, частично Белоруссия). В более раннее время Б. я. были распространены и в юж. Прибалтике (в ее вост. части, на терр. Вост. Пруссии), где до нач. 18 в. сохранялись остатки прусского языка, а восточнее, видимо, и ятвяжско-го. Судя по данным топонимии (особенно гидроним ии), балтизмам в слав, языках, археологическим и собственно историческим данным, в 1-м тыс.— нач. 2-го тыс. н. э. Б. я. были распространены на обширной терр. к Ю. и Ю.-В. от Прибалтики — в Верх. Поднепровье и вплоть до правых притоков верх. Волги, Верх. и Ср. Поочья (включая зап. часть басе, р. Москва и терр. совр. г. Москва), р. Сейм на юго-востоке и р. Припять на юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены и к Ю. от нее). Можно говорить о балт. элементе и к 3. от Вислы — в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтиэмов не всегда ясно. Ряд то-пономастич. изоглосс объединяет балт. ареал с Панновией, Балкавами и Адриа-тич. побережьем. Особенности ареала распространения Б. я. в древности объясняют следы языковых контактов бал-тов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и т. д. Совр. Б. я. представлены литовским языком и латышским языком (иногда особо выделяют и латгальский яз.). К числу вымерших Б. я. относятся: прусский (Вост. Пруссия), носители к-рого утратили свой язык и перешли на нем. яз.; ятвяжский (С.-В. Польши, Юж. Литва, смежные р-ны Белоруссии — Гродненщина и др.; остатки его существовали, видимо, до 18 в.), нек-рые следы к-рого сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала; куршекий (на побережье Балт. м. в пределах совр. Литвы и Латвии), исчезнувший к сер. 17 в. и оставивший следы в соотв. говорах латышского, а также литовского и лив- ского языков [не следует смешивать язык куршиев с языком т. наэ. курсение-ков (Kursenieku valoda), говором латыш, яз., на к-ром говорили в Юодкранте на Куршской косе]; селонский (или селийский), на к-ром говорили в части Вост. Латвии и на С.-В. Литвы, о чем можно судить по документам 13—15 вв.; галивдекий (или голядский, на Ю. Пруссии и, видимо, в Подмосковье, ва р. Протва), о к-ром можно судить только по небольшому кол-ву топонимич. материала, локализуемого в Галиидии (по документам 14 в.) и, вероятно, в басе. Протвы (ср. чголядь> рус. летописи). Остается неизвестным назв. языка (или языков) балт. населения на вост.-слав. территориях. Несомненно, однако, что языки ятвягов (они же судавы, ср. Суда-вию как одну из прус, земель) и галиидов (голяди) были близки прусскому и, возможно, являлись его диалектами. Оии должны быть отиесеиы вместе с прус. яз. к числу зап.-балт. языков в отличие от литовского и латышского (как вост.-балтийских). Возможно, правильнее говорить о языках внеш. пояса балт. ареала (прусский на крайнем западе, галинд-ский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, иа востоке), противопоставленных относительно компактному ядру языков чвнутреиней> зоны (литовский и латышский), где существенны чкросс-языковые> линии связей (напр., нижне-литов. и нижнелатыш., соответственно верхнелитов. и верхнелатыш. диалектов). Б. я. внеш. пояса рано подверглись славиэации, целиком вошли в состав субстрата в польском и вост.-слав. языках, полностью растворившись в них. Характерно то обстоятельство, что именно эти Б. я. и соотв. племена раньше всего стали известны антич. писателям (ср. чай-стиев> Тацита, 98 н. э.; балт. население юж. побережья Балт. м., чгалиндов» и чсудинов> Птолемея, 2 в. н. э.). Общее назв. индоевроп. языков Прибалтики как балтийских было введено в 1845 Г. Г. Ф. Нессельманом. Фонологич. структура Б. я. определяется рядом общих черт, реализующихся примерно на одном и том же составе фонем (число фонем в литовском несколько больше, чем в латышском). Система фонем в литовском и латышском (и, видимо, прусском) описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (тина к" : к, g" : g, n" : п; в литов. яз. объем этого противопоставления намного больше, чем в латышском), простых согласных и аффрикат (с, з. с, з), напряженных н ненапряженных (е: ж, i: ie, u: о); фонемы f, x (также с и dz в литовском или dz в латышском) периферийны и встречаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодич. уровня Б. я., притом что ударение в литов. яз. свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге (финноязычное влияние). Гласные фонемы различаются по долготе — краткости (ср. латыш, virs "над" — vus "муж" или литов. butas "квартира" т-butas "бывший"). Интонационные противопоставления характерны и для литовского, и для латышского, хотя реализуются они в конкретных условиях различно [ср. латыш, plans "глиняный пол" (длит, интонация) — plans "тонкий" (прерывистая интонация); lauks "поле" (длительная) — lauks "белолобый" (нисходящая); литов. austi "остывать" (нисходящая) — auiti "светать" (восходящая) ц. т. п.]. Правила дистрибуции фонем в Б. я. относительно едины, особенно для начала слова (где допускается скопление не более трех согласных, ср. str-, spr-, spl-, ski-...); дистрибуция согласных в конце слова несколько сложнее из-за утраты конечных гласных в ряде мор-фологич. форм. Слог может быть как открытым, так и закрытым; вокалич. центр слога может состоять из любой гласной фонемы и дифтонгов (ai, au, ei, ie, ui). Для морфонологии глагола характерно количеств, и качеств, чередование гласных, имени — передвижения акцента, мена интонаций и т. п. Максимальный (мор-фологич.) состав слова описывается моделью вида: отрицание + префикс + ... -(- корень + ... + суффикс + ... + флексия, где префикс, корень и суффикс могут появляться больше чем один раз (иногда можно говорить и о сложной флексии, напр, в местоименных прилагательных, ср. латыш, balt-aj-ai). Наиболее типичные ситуации чудвоения»: видовой префикс ра + ч лексический > префикс; корень + корень в сложных словах [обычно они двучленны, но состав их частей-корней разнообразен: Adj. + + Adj./ Subst., Subst.+Subst./Vb.. Pronom + Subst./Adj., Numer. (счетный) + + Subst./ Numer., Vb. -I- Subst./Vb., Adv. + Subst./ Adj./ Adv.l, суффикс + + суффикс (чаще всего в след. порядке: суффикс объективной Оценки + суффикс субъективной оценки). Б. я, обладают исключит, богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности — увеличительности, ласкательности — уничижительности). Для морфологич. структуры имени в?. я. характерны категории рода (мужского н женского со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прус, яз.), числа (единственного — множественного; известны примеры дв. ч.), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, всем им противопоставлена особая звательная форма; влияние финно-язычного субстрата объясняет существование в литов. диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности/ иесложенности (прежде всего в прилагательных — полные и краткие формы, но иногда и в др. классах слов), градуальное™ (3 степени сравнения в прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ — условно на -о-, -a-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола помимо категории числа существенны: лицо (1-е, 2-е, 3-е), время (настоящее, прошедшее, будущее), наклонение (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латыш, яз. развились долженствоват. и перескаэы-ват. наклонения, очевидно, под влиянием финноязычного субстрата), залог (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду (включая все оттеики протекания действия — начинательность, терминативность, итеративность и т. п.) и по каузативности/некауэативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Парадигма глагола отличается простым устройством, чему способствует нейтрализация противопоставления по числам в формах 3-го л. (в нек-рых диалектах, напр. в тамском, нейтрализовано и противопоставление по лицам), к-рые могут иногда выражаться нулевой флексией, и особенно наличие единой (в принципе) схемы флексий, описывающей личные формы глагола в изъявит, наклонении. Разные сочетания личных форм вспомогат. глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времен и наклонений. Синтаксические связи между элементами предложения в Б. я. выражаются формами словоизменения, несамо-стоят. словами и примыканием. Ядро предложения — имя в номинативе -I- глагол в личной форме. Каждый из этих двух членов может отсутствовать (напр., при отсутствии глагола возникают именные фразы) или развертываться (так, группа имени может развертываться в прилагательное + существительное, или существительное + существительное, или предлог -I- существительное или местоимение и т. д.; группа глагола развертывается в глагол + наречие, личный глагол + личный глагол и т. п.). Эти правила развертывания могут применяться больше чем один раз. Реализация их связана, в частности, и с порядком слов во фразе. Так, обычно группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе личного глагола-несвяэки группа имени не в номинативе следует за личным глаголом-несвязкой; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с иим (это правило обладает высокой степенью вероятности н существенно в связи с тем, что генитив в Б. я. способен выражать самые разл. синтаксич. отношения — практически почти все, кроме тех, к-рые свойственны номинативу; отсюда — исключит, роль генитива в синтаксич. трансформациях). Подавляющее большинство семантич. сфер в литов. и латыш, языках (также и в прусском) обеспечивается исконной лексикой индоевроп. происхождения. Это позволяет в целом ряде случаев говорить о практически едином словаре Б. я. Особенно полное соответствие наблюдается в составе словообразоват. элементов, служебных слов, местоименных элементов, главных семантнч. сфер (числительные, имена родства, части тела, назв. растений, животных, элементов пейзажа, небесных тел, элементарных действий и т. п.). Различия в этой области относятся, скорее, к числу исключений (ср. литов. sunus "сыи", прус, souns, но латыш, dels или литов. dukte "дочь", прус, duckti, но латыш, meita или литов. duona "хлеб"; латыш, maize, прус, geits или литов. akmuo "камень", латыш, akmens, но прус, stabis и т. п.). Очень велика лек-сич. общность Б. я. со слав, языками. Она объясняется как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значит, пластом слав, заимствований в Б. я. (термины социально-эконо-мич. и религ. характера, бытовая и профессиональная лексика и т. п.). Немалое число германизмов проникло в литовский и особенно в латыш, яз. (в последнем, чаще по говорам, значителен и слой заимствований из финно-yrop. языков). Мн. лексич. интернационалиэмы проникли в Б. я. не только непосредственно из языка-источника, но и через рус, польск. или нем. языки. Об истории изучения Б. я. см. Балти-стика. 9 См. лит. при ст. Балтистика. В. Н. Топоров.
Лингвистический энциклопедический словарь. 2012
Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Большом энциклопедическом словаре:
- БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
языки, самостоятельная ветвь индоевропейской семьи языков. К Б. я. относятся современный латышский язык (основного населения Латвийской ССР) и литовский язык … - БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Современном толковом словаре, БСЭ:
группа родственных языков, относящихся к индоевропейской семье языков. Западно-балтийские: прусский, ятвяжский (вымершие в 17-18 вв.); восточно-балтийские: литовский, латышский, вымершие куршский, … - ЯЗЫКИ
РАБОЧИЕ - см. ОФИЦИАЛЬНЫЕ И РАБОЧИЕ ЯЗЫКИ … - ЯЗЫКИ в Словаре экономических терминов:
ОФИЦИАЛЬНЫЕ - см. ОФИЦИАЛЬНЫЕ И РАБОЧИЕ ЯЗЫКИ … - БАЛТИЙСКИЕ в Словаре экономических терминов:
ПРОЛИВЫ - международные проливы, соединяющие Балтийское и Северное моря и включающие проливы Большой и Малой Бельты, перекрываемые датскими территориальными водами, … - ЯЗЫКИ
ЯЗЫЌИ ПРОГРАММИРОВАНИЯ, формальные языки для описания данных (информации) и алгоритма (программы) их обработки на ЭВМ. Основу Я.п. составляют алгоритмические языки … - ЯЗЫКИ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ЯЗЫЌИ МИРА, языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число от 2,5 до 5 тыс. (точную цифру установить … - БАЛТИЙСКИЕ в Большом российском энциклопедическом словаре:
БАЛТ́ИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, группa родств. языков, относящихся к индоевроп. семье языков. Зап.-балт.: прусский, ятвяжский (вымершие в 17-18 вв.); вост.-балт.: литов., латыш., … - БАЛТИЙСКИЕ в Большом российском энциклопедическом словаре:
БАЛТ́ИЙСКИЕ ПРОЛИВЫ, см. Датские проливы … - ЯЗЫКИ МИРА в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
мира, языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число Я. м. - от 2500 до 5000 (точную цифру … - ЯЗЫКИ МИРА в Лингвистическом энциклопедическом словаре.
- ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ
—одна из крупнейших семей языков Евразии, распространившаяся в течение последних пяти веков также в Сев. и Юж. Америке, Австралии и … - РОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
языки (от лат. romanus - римский), группа родственных языков, относящихся к индоевропейской семье (см. Индоевропейские языки)и происходящих от латинского … - ЯЗЫК И ЯЗЫКИ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.
- ЯЗЫКИ НАРОДОВ СССР в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— языки, на к-рых говорят народы, живущие на территории СССР. В СССР представлено ок. 130 языков коренных народов страны, живущих … - ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—семья языков, входящая в состав более крупного генетического объединения языков, названных уральскими языками. До того как было доказано генетич. родство … - УРАЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—крупное генетическое объединение языков, включающее 2 семьи — фииио-угорскую (см. Финно-угорские языки) и самодийскую (см. Самодийские языки; нек-рые ученые рассматривают … - СУДАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— классификационный термин, употреблявшийся в африканистике в 1-й пол. 20 в. и определявший языки, распространенные в зоне географического Судана — … - РОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—группа языков индоевропейской семьи (см. Индоевропейские языки), связанных общим происхождением от латинского языка, общими закономерностями развития и значит, элементами структурной … - ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— условно определяемая языковая общность, объединяющая генетически ие связанные между собой чукотско-камчатские языки, эскимосско-алеутские языки, енисейские языки, юкагиро-чуванские языки и … - ОКЕАНИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—часть восточной «подветвп» малайско-полинезнй-ской ветви австронезийских языков (нек-рыми учеными рассматриваются как подсемья австронезийских языков). Распространены в р-нах Океании, расположенных восточнее … - КУШИТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—ветвь афразийской семьи языков (см. Афразийские языки). Распространены на С.-В. и В. Африки. Общее число говорящих ок. 25,7 млн. чел. … - ИСКУССТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— знаковые системы, создаваемые для использования в тех областях, где применение естественного языка менее эффективно или невозможно. И. я. различаются … - ИРАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—группа языков, относящихся к индоиранской ветви (см. Индоиранские языки) индоевропейской семьи языков (см. Индоевропейские языки). Распространены в Иране, Афганистане, нек-рых … - АФРАЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
(афроазиатские языки; устар.— семито-хамитские, или хамито-семитские, языки) — макросемья языков, распространенных н сев. части Африки от Атлантич. побережья и Канарских … - АУСТРОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
(ав-строаэиатские языки) — семья языков, на к-рых говорит часть населения (ок. 84 млн. чел.) Юго-Вост. и Юж. Азии, а также … - АВСТРОНЕЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— одна из крупнейших семей языков. Распространены на Малайском арх. (Индонезия, Филиппины), п-ове Малакка, в иек-рых юж. р-нах Индокитая, в … - TЮРКСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—семья языков, на к-рых говорят многочисленные народы н народности СССР, Турцнн, часть населения Ирана, Афганистана, Монголии, Китая, Румынии, Болгарии, Югославии … - ПРОЛИВЫ МЕЖДУНАРОДНЫЕ в Однотомном большом юридическом словаре:
- ПРОЛИВЫ МЕЖДУНАРОДНЫЕ в Большом юридическом словаре:
- естественные водные пространства, разделяющие части суши и соединяющие между собой океаны и моря либо их участки, по которым пролегают … - ЛИТВА в Справочнике Стран мира:
ЛИТОВСКАЯ РЕСПУБЛИКА Страна на северо-востоке Европы. На севере граничит с Латвией, на юге и востоке - с Беларусью, на юго-западе …
Сторонниками гипотезы вторичного сближения Эндзелина были Т. Лер-Сплавинский , С. Б. Бернштейн , Б. В. Горнунг, К. Мошинский .
Хронология
Один из сторонников теории балто-славянского единства, Т. Лер-Сплавинский определяет период существования общности в 500-600 лет, привязывая начало существования общности (и выделение её из праиндоевропейского континуума) к эпохе экспансии культуры шнуровой керамики , в которую входили прабалто-славяне, а конец к эпохе экспансии лужицкой культуры .
Исторический фон
В XVIII и даже в начале XIX века господствовала точка зрения, также представленная М. Ломоносовым в России, что балтийские языки произошли от славянских . С утверждением сравнительно-исторического метода в XIX веке, Ф. Бопп выдвинул представление о генеалогической (генетической) близости между балто-славянскими и индоиранскими языками, а Р. Раек и А. Шлейхер о балто-славяно-германской близости, в рамках которой А. Шлейхер постулировал выделение впоследствии двух отдельных групп - собственно балто-славянской и германской . В дальнейшем, позиция Шлейхера о существовании балто-славянского праязыка была с одной стороны поддержана такими исследователями, как К. Бругман и Ф. Фортунатов , так и подвергнута критике А. Л. Погодиным и Бодуэном де Куртенэ . В частности, А. Л. Погодин в своем исследовании «Следы корней-основ в славянских языках» (Варшава, 1903) пришел к выводу, что балто-славянский праязык представляет собой ученую фикцию, а К. Бругман в своем «Kurze vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen» (Straßburg, 1902-1904) обосновывал существование балто-славянского праязыка на основании восьми признаков . Из числа российских ученых теория о балто-славянском праязыке была полностью принята В. Поржезинским и А. Шахматовым , последний из которых также дополнил аргументацию Бругмана данными акцентологии . В 1908 году А. Мейе , собрав все известные на тот период факты в своей книге «Les dialectes indo-europeens» (Paris, 1908), предложил концепцию о независимом и параллельном развитии прабалтийского и праславянского языков, а также выдвинул собственные контр-аргументы относительно восьми признаков Бругмана .
Возникла научная дискуссия . Крупным событием в изучении балто-славянской проблемы явилась монография Я. Эндзелина «Славяно-балтийские этюды» (Харьков, 1911) . Её автор, будучи первоначально сторонником существования балто-славянского праязыка, тем не менее, вопреки собственным взглядам в своем исследовании пришел к промежуточной позиции между точкой зрения Мейе и Бругмана, высказав мнение, значительно отличавшееся как от теории параллельного и независимого развития прабалтийского и праславянского языков, так и от теории балто-славянского праязыка . По мнению Эндзелина, уже в праиндоевропейскую эпоху праславянский и прабалтийский диалекты обладали значительными отличиями . После распада индоевропейской общности и выделения индо-ариев, славяне, соседствовавшие с ними и балтами, через некоторое время сблизились с последними, пережив вместе с балтами эпоху совместного развития. Таким образом, имеет смысл говорить о периоде длительной совместной жизни, но никак не о существовании балто-славянского праязыка .
Общая оценка
В отношении гипотез, связанных с балто-славянской проблемой, отмечается их определённая удалённость от компаративистского метода и ориентированность на, скорее, собственные теоретические построения. Среди основных проблем такого рода концепций и методологических замечаний в отношении самого вопроса о балто-славянском родстве отмечается следующее :
- Необходимо оперировать при доказательстве генетического родства наиболее надежным критерием, а именно - фонологическими инновациями, точнее исчезновением «фонологических контрастов в ряде этимологически связанных единиц », поскольку только такого рода процессы необратимы и лишены морфологических примесей.
- Среди гипотез, настаивающих на генетическом родстве соответствующих языков, имеет место отсутствие установления совместных инноваций при одновременной абсолютной и относительной хронологизации такого рода изоглосс.
- Необходимо учитывать, что структурным параллелям, в частности словообразовательной морфологии, где балтийский и славянский разделяют больше всего общих черт, в рамках компаративистского метода «следует приписывать меньшую доказательную силу ».
- Среди гипотез, настаивающих на генетическом родстве соответствующих языков, имеет место отсутствие уточнения того «какая доля среди конвергентных черт приходилась на следствия совместного наследия, а какая - на результаты языковых контактов ».
Аргументы сторон и частные наблюдения
Фонетика и фонология
Аргументы сторонников
Ю. Тамбовцев в своей статье, посвященной статистическому исследованию фоно-типологического расстояния между балтийскими и некоторыми славянскими языками, в которой анализируется типология строения звуковых цепочек на основании частоты встречаемости восьми групп согласных (губных, переднеязычных, среднеязычных, заднеязычных, сонорных, шумных смычных, шумных щелевых, шумных звонких), а также гласных, что позволяет установить близость между языками на фонетическом уровне, приводит следующие количественные характеристики по величине критерия хи-квадрат между сравниваемыми языками :
Литовский | Латышский | Древнерусский | Русский | Украинский | Словенский | Белорусский | Македонский | Чешский | Болгарский | Словацкий | Сербско-хорватский | Сербо-лужицкий | Польский | |
Литовский | ― | 6,45 | 2,84 | 6,07 | 3,64 | 7,46 | 1,92 | 17,11 | 6,14 | 19,64 | 12,99 | 25,66 | 18,22 | 24,62 |
Латышский | 6,45 | ― | 2,47 | 3,65 | 7,50 | 8,83 | 10,68 | 12,34 | 14,38 | 15,89 | 16,31 | 19,97 | 24,46 | 39,66 |
Древнерусский | 2,84 | 2,47 | ― | 4,71 | 5,20 | 8,60 | 6,42 | 13,92 | 10,29 | 11,08 | 14,20 | 15,31 | 20,16 | 30,54 |
Из этого, как указывает автор работы, получается, что к древнерусскому по звучанию ближе всего литовский и латышский, но не современный русский, украинский или белорусский. Причем, как отмечает Ю. Тамбовцев, фоно-типологическое расстояние между литовским и латышским намного больше, чем между литовским и древнерусским, а более всего близок к древнерусскому латышский, что, как полагает автор работы, может говорить о существовании балто-славянской группы в индоевропейской семье языков. Из числа других славянских языков, как указывает Ю. Тамбовцев, литовский язык менее всего похож по звучанию на сербско-хорватский и латышский менее всего близок к польскому. В свою очередь, близость литовского к белорусскому, по мнению автора, можно объяснить не только балто-славянским единством в прошлом, но и интенсивными контактами между обоими языками в составе Великого княжества Литовского .
Критика
В свою очередь, литовский лингвист Антанас Климас (лит.) русск. в своей статье по взаимоотношениям славянского и балтийского выступил с критикой доказательств Семереньи. Там, где не указано обратное, критика аргументов сторонников генетического родства балтийских и славянских языков, в данном случае - на основании фонетических, фонологических и морфонологических (морфофонологических) признаков, дается по Антанасу Климасу :
Частные наблюдения
По мнению Л. Мошинского, изменение праи.-е. слоговых сонорных, хотя и является общим балто-славянским процессом и может рассматриваться для обоснования тезиса о существовании балто-славянской праязыковой общности, вместе с тем, уже в балто-славянскую эпоху в праславянском, на что указывает ряд данных, происходила отличная от прабалтийского реализации этого процесса, связанная с деятельностью закона открытого слога в протославянских диалектах балто-славянского языка . Т. Милевский со своей стороны, отрицая существование балто-славянской праязыковой общности, на основании данной специфики праславянского выводит его сонанты непосредственно из праи.-е. слоговых сонорных .
Аргументы противников
Там, где не указано обратное, аргументы противников существования генетического родства балтийских и славянских языков, в данном случае - на основании фонетических, фонологических и морфонологических (морфофонологических) признаков даются по Антанасу Климасу :
В свою очередь, А. В. Дубасова в своей работе о становления консонантных систем в балтийском и славянских языках указывает, что в обоих языках имели место такие процессы, как переход праи.-е. звонких придыхательных в звонкие, йотация, палатализация, затем − ассимиляция, диссимиляция, метатеза и выпадение согласных и ряд других (см. ниже). По её мнению, такой сходный перечень изменений может свидетельствовать об особых отношениях между славянским и балтийским, однако прежде чем делать выводы о качественной стороне таких отношений, необходимо рассмотреть данные процессы с точки зрения их причин, последствий и протекания .
Так, в области йотации, А. В. Дубасова указывает на то, что имеются существенные отличия между славянской и балтийской йотацией, что давно отмечали исследователи. При этом, даже среди самих балтийских языков йотация привела к различным результатам, из чего, как ею утверждается, обычно делали вывод, что данный процесс произошел после распада прабалтийского на отдельные балтийские языки и это при том, как подчеркивает А. В. Дубасова, что йотация обнаруживается на праславянском уровне . Что касается палатализации, то она, как отмечает А. В. Дубасова, представляет собой в типологическом плане тривиальное фонетическое изменение, наличие которого в славянском и балтийском не может говорить о каких-либо генетических связях, тем более что имеются существенные отличия балтийской палатализации от славянской . В своей отдельной статье, посвященной данному фонетическому процессу, А. В. Дубасова начинает свою работу с констатации имеющихся трудностей среди специалистов в реконструкции фонологической системы прабалтийского языка, обусловленных спецификой материала древнепрусского языка, в отношении которого среди разных исследователей имеются часто не согласующиеся между собой позиции . Далее, указывая на близость между латышской и славянской палатализацией, А. В. Дубасова в то же время показывает, что реализация этого процесса, условия и особенности, в частности изменения или наоборот неизменение согласных перед теми или иными гласными, были различными в обоих языках . В своей работе о становления консонантных систем в балтийском и славянских, в отношении ассимиляция по звонкости-глухости, А. В. Дубасова утверждает, что данная ассимиляция имела место быть уже в праславянском, а её причиной было выпадение сверхкратких гласных, но при этом в прабалтийском сверхкраткие гласные не реконструируются, что как она считает, говорит о том, что балтийская ассимиляция имеет другое происхождение . В случае утраты конечных согласных, она указывает, что в праславянском этот процесс был следствием всеобщей тенденции, в то время как, в прабалтийском утрата конечных согласных вообще не наблюдается . Относительно метатезы, А. В. Дубасова замечает, что в прабалтийском это было самостоятельное явление, не связанное, в отличие от праславянского с открытием слога . Что касается протезы, эпентезы (*s-mobile ) и внедрения согласных, то в первом случае это явление проявляется намного интенсивнее в славянском, чем в балтийских языках; во-втором случае, *s-mobile в славянском во многих случаях утратился, а в балтийских языках его примеров достаточно много до сих пор; в свою очередь, появление этимологически неоправданных k, g перед свистящими или шипящими (внедрение согласных) не получило распространение в славянском, в отличие от балтийских языков . В отношении геминации, А. В. Дубасова отмечает, что среди специалистов указываются две позиции - с одной стороны, рассмотрение этого явления в качестве независимого процесса, с другой, как генетически общего . В отношении системы согласных, А. В. Дубасова, ссылаясь на специалистов, хотя и указывая, что единого мнения на этот счёт нет, утверждает о различии прабалтийского и праславянского консонантных систем в области ряда альвеолярных согласных и ряда зубных согласных . Все это, по её мнению, позволяет заключить, что:
«На примере представленных явлений можно видеть, что славянские и балтийские языки „отдавали предпочтение“ разным способам преобразования, с разной степенью интенсивности использовали то или иное средство; все изменения, несмотря на их схожесть в балтийских и славянских языках, оказываются самостоятельными процессами, с разными причинами и с разными последствиями. Поэтому логичнее говорить не о „расхождении“, но об изначально различном развитии − без постулирования общего балто-славянского праязыка.»
В своей работе об общем и различном в развитии праславянской и прабалтийской фонологических систем от праиндоевропейской, А. В. Дубасова рассматривает некоторые фонетические процессов, общие для прабалтийского и праславянского языков . Так, в отношении ассибиляция индоевропейских нёбнопалатальных, ею указывается, что не имеется общепринятого мнения, согласно которому развитие праи.-е. нёбнопалатальных в славянском и балтийском было бы идентично, но если придерживаться, как она утверждает, традиционных реконструкций (и.-е. *k̂, *ĝ, *ĝh > прабалт. *š’, *ž’, праслав. *s’, *z’ ), то судьба праи.-е. палатальных свидетельствует скорее об их независимом развитии в соответствующих языках . В свою очередь, в статье, посвященной смешению нёбнопалатальных и дентальных в балтийских и славянских языках, А. В. Дубасова утверждает, что в отличие от прабалтийского в праславянском данное смешение не оказало значимого воздействия на развитие консонантизма и поэтому, как она полагает, можно предполагать, что в праславянском это было в действительности не самостоятельное явление, но возникшее под влиянием балтийских диалектов .
Просодия и акцентология
Аргументы сторонников
- Исчезновение в группе первичных слов разницы между праи.-е. баритонами и окситонами;
- Возникновение интонаций в группе производных слов, что обусловило формирование нескольких интонационно-акцентуационных парадигм;
- Интонационно-акцентуационную тройственность парадигм в склонении и в спряжении.
Все это, по мнению Е. Куриловича, представляет собой сильнейшие доводы в пользу существования балто-славянского единства в прошлом .
В свою очередь, ведущий член московской акцентологической школы - В. А. Дыбо , представитель «пост-Иллич-Свитычевской» славянской акцентологии , в одной из своих работ заключает, что славянские и балтийские языки являются потомками балто-славянского праязыка, поскольку праславянский и прабалтийский имели фактически одну акцентную систему, которую, по его мнению, невозможно заимствовать. Им подчеркивается, что закономерности морфонологических (морфофонологических) феноменов, как правило, не ясны для говорящего и даже при контактах близкородственных диалектов их морфонологические особенности лишь устраняются, но не заимствуются . В своей статье по исследованиям акцентных типов производных в балто-славянском праязыке В. А. Дыбо утверждает, что реконструкция систем порождения акцентных типов в праславянском и пралитовском языках привела к восстановлению двух праязыковых систем, которые, в одних случаях, совпадают в словообразовательном и в акцентологическом отношении, а в других представляют собой разные части или «обломки» постулируемой им «фактически одной системы», и которые, по его мнению, могут быть объединены в ходе дальнейшей реконструкции .
Наиболее полно проблема взаимоотношения балтийского и славянского языков рассмотрена В. А. Дыбо в его работе, посвященной балтийской сравнительно-исторической и литовской исторической акцентологии . Свою работу он начинает с критики позиции С. Б. Бернштейна и заключает, что трудно согласиться с его утверждением о вторичном сближении славянского и балтийского языков, когда они вместе сохранили:
- различие между простыми звонкими смычными и звонкими придыхательными;
- различие между краткими и долгими дифтонгами и дифтонгическими сочетаниями, которое было потеряно остальными индоевропейскими языками;
- так называемые «бецценбергеровские сочетания», непосредственные отражения которых обнаруживаются в основном лишь в древнеиндийском и древнегреческом;
- регистровые тона, отразившиеся в морфонологических явлениях, и которые были утрачены остальными индоевропейскими языками.
При этом наблюдается общий комплекс акцентологических инноваций, таких как:
- создание тождественной системы акцентных парадигм с тождественной системой порождения акцентных типов производных;
- оттяжка конечного ударения на первично долгие монофтонги и дифтонги (закон Хирта);
- возникновение оппозиции «акут-циркумфлекс»;
- метатония «акут → циркумфлекс перед доминантными суффиксами»;
- закон Фортунатова - де Соссюра.
Критика
Методология В. А. Дыбо в его работе «Славянская акцентология: Опыт реконструкции системы акцентных парадигм в праславянском» (М.: Наука, 1981) и всей московской акцентологической школы, основываемая на принимаемой ими и многими другими исследователями «парадигматической акцентологии», подверглась фундаментальной критике со стороны Ю. С. Степанова, который упрекает В. А. Дыбо в гипостазировании роли корневой морфемы вслед за Соссюром , в то время как в действительности «связь между акцентным типом производного слова и интонацией корневой морфемы определяется словообразовательным типом, словообразовательной моделью слова как целого и т. п. » .
Частные наблюдения
В отношении распределения и использования интонаций, Е. Куриловичем отмечалось, что морфологическая структура балтийского и славянского языков была тождественной до возникновения общих интонаций . Ю. В. Шевелёв указывает на то, что балтославянская оппозиция или противопоставление акута циркумфлексу и аналогичное явление в греческом возникли независимо друг от друга, уже после распада праиндоевропейского языка . Х. Станг полагал, что славянский акут, в отличие от литовского, сохранил балто-славянскую природу .
По мнению Л. Мошинского, представителя классической славянской акцентологии, балто-славянский унаследовал от праиндоевропейского такие два независимых просодических признака, как силу и долготу, а третий признак - тон, в свою очередь, представляет собой общую балто-славянскую инновацию. При этом, в «раннепраславянском» (термин Л. Мошинского), той совокупности определённых диалектов балто-славянского из которых развился праславянский, к воспринятой от праиндоевропейского различительной долготы присоединился дополнительный признак - изменение качества гласного .
В. А. Дыбо в ряде своих работ отстаивает тезис, что балто-славянская акцентологическая система является крайне архаичной и в целом недалеко отошедшей от праиндоевропейского состояния, в то время как остальные индоевропейские языки или потеряли, или коренным образом изменили свои акцентные системы . Также, им указывается, что возможно в ряде индоевропейских языков произошли некоторые акцентологические инновации, характерные и для балто-славянского, как например закон Хирта в кельто-италийском и метатония в греческом . С. Л. Николаев, представитель московской акцентологической школы, рассматривает метатонию «акут → циркумфлекс перед доминантными суффиксами», как специфический позднепраиндоевропейский феномен, а в отношении закона Хирта указывает, что он имеет типологическую параллель в кельто-италийском .
В свою очередь, Т. Пронк в своей статье, посвященной праиндоевропейской акцентуации, разбирая работы Дыбо и ряда других исследователей по балто-славянской акцентуации, отмечает, что, помимо древнеиндийских, возможно только праславянские интонации, но не балтские, прямо отражают праиндоевропейскую тональную систему . По мнению Т. Пронка, праславянские интонации не являются инновацией и рассмотрение их в таком качестве, часто как балто-славянской инновации, представляется затруднительным . Им также отмечается, что наблюдения Дыбо по размещению акцента в праславянском могут быть лучше объяснены, если рассматривать данное просодическое явление, как происходящие из размещения акцента в праиндоевропейском .
В свою очередь, голландский лингвист Пепейн Хендрикс критикует представителей московской акцентологической школы и конкретно В. А. Дыбо за придание закону Хирта неопределенного статуса в связи с сомнением В. А. Дыбо относительно его применимости к ряду акцентологических процессов в славянском . Кроме того, Т. Г. Хазагеров характеризует закон Хирта как сомнительный .
Смежная позиция
Г. Майер, отмечая наличие чистых фонологических инноваций среди диалектов прабалтийского , утверждает, что в отличие от этого, сходства между балтийским и славянским языками имеют контактную природу и основываются на морфолого-синтаксически обусловленных инновациях акцентологического характера . К. Эбелинг, представитель «пост-Иллич-Свитычевской» славянской акцентологии, в своем обзоре хронологии славянских акцентологических процессов, утверждает, что значительная близость между славянской и балтийской акцентуационных систем может быть объяснена «аналогичным, но не идентичным развитием, начиная с того же праи.-е. шаблона » .
По мнению В. М. Иллич-Свитыча, хотя сопоставление славянской и балтийской систем акцентуационных парадигм имени приводят к выводу об их идентичности, тем не менее трудно сказать, указывает ли такая общность на существование балто-славянской системы акцентуационных парадигм имени, поскольку подвижность ударения в балтийском и славянском может быть праиндоевропейским архаизмом, а что касается оттяжки конечного ударения (закон Хирта), то это действительно представляет собой инновацию, но встречающуюся также в кельто-италийском .
В свою очередь, Томас Оландер, подтверждая значительную близость балтских и славянских языков в своих исследованиях в области акцентологии , тем не менее указывает на то, что такие совместные инновации могут быть интерпретированы по-разному, как в рамках единого балто-славянского праязыка, так и в рамках тесного общения диалектов-предшественников славянского и балтийского языков. При этом он полагает, что методологически допустимо относиться к балто-славянскому праязыку как к простой модели описания общего наследия славянского и балтийского языков, хотя отношения между их диалектами-предшественниками могли быть значительно более сложными .
Аргументы противников
Известный советский акцентолог Л. А. Булаховский , представитель классической славянской акцентологии, обсуждая в ряде своих работ вопрос о балто-славянских отношениях, вслед за Н. В. Ван-Вейком полагает, что закон Фортунатова - де Соссюра может быть явлением параллельного развития в обоих языках. Что касается закона Хирта, то, по его мнению, в действительности не имеется надежных оснований для принятия работы этого закона в славянском, хотя поправка Лер-Сплавинского к закону Хирта, сформулированная для праславянского языка, делает его действие в славянском более вероятным . Ряд других сближений акцентологического характера вроде метатонии, как им отмечается, не представляются убедительными. В отношении характера интонаций Л. А. Булаховский утверждает, что «внутри каждой из сопоставляемых языковых групп изменения (вплоть до прямой противоположности) не меньше, чем между ними в целом » .
Морфология и синтаксис
Аргументы сторонников
Со стороны сторонников генетического родства балтийских и славянских языков, были предложены следующие аргументы на основе морфологических и синтаксических признаков :
Критика
В отношении ряда данных аргументов, оппонентами сторонников генетического родства балтийских и славянских языков, были даны следующие критические замечания :
Аргументы противников
В свою очередь, противниками существования генетического родства балтийских и славянских языков, были указаны те морфологические признаки, которые, с их точки зрения, доказывают отсутствие соответствующей связи между славянским и балтийским языками :
- В балтийских используется суффикс -mo в порядковых числительных , тогда как в славянских используется суффикс -wo (как в индо-иранских и тохарских).
- Суффикс -es , используемый при образовании названий частей тела в хеттском и праславянском, не используется в балтийских языках.
- Славянский перфект *vĕdĕ, восходящий к праи.-е. перфекту *u̯oi̯da(i̯), представляет собой архаизм без балтийского соответствия .
- Славянский императив *jьdi продолжает праи.-е. *i-dhí, что не известно в балтийском .
- Славянский суффикс отглагольных существительных -telь- (близкий к хеттскому -talla ) не используется в балтийских языках.
- Славянские причастия на -lъ , имеющие соответствующие параллели в армянском и тохарском, не известны балтийским языкам .
- Суффикс балтийских глаголов 1 л. ед. ч. наст. в. -mai , в то время как в славянских это не так.
- В балтийских часто используется инфикс -sto- , в то время как в славянских он отсутствует.
- Балтийский суффикс прилагательных -inga
- Балтийский уменьшительный суффикс -l- не используется в славянских языках.
- В прабалтийском не различались формы ед. ч. и мн. ч. в глаголах 3 л., в то время как в праславянском это различие сохранялось.
- Флексии 3-го л. ед. - мн. ч. в славянском хорошо отражает форманты праи.-е. -t: -nt, отсутствующие в балтийском .
- Праславянский суффикс причастий -no- не используется в балтийских языках.
- Славянские языки сохранили праи.-е. аорист на -s- (сигматический аорист), тогда как в балтийских языках его следов не обнаружено.
- Праславянские количественные числительные большого квантитатива (пять, шесть,… и т. д.) имеют суффикс -tь , в то время как в балтийских языках его следов не обнаружено.
Лексика и семантика
Аргументы сторонников
Семереньи в одном из своих четырнадцати пунктов указывал на значительную общность лексики, не наблюдаемую между другими ветвями индоевропейских языков . Причем, более 200 слов в балтийских и славянских языках являются эксклюзивными схождениями .
В свою очередь М. Н. Саенко, предлагая новый метод использования лексикостатистики, утверждает, что в базисной лексике прабалтийского и праславянского наблюдается большое количество общих инноваций, что как полагает автор, может служить веским доводом для подтверждения существования балто-славянского единства .
Критика
По мнению противников генетического родства, значительную часть этих лексем можно объяснить в качестве сепаратных индоевропейских архаизмов, двухсторонних заимствований или ареальных схождений . Также ими указывается на игнорирование, со стороны их оппонентов, явлений субстрата, которые связаны с этническими смешениями между активно контактировавшими друг с другом в прошлом балтами и славянами .
Частные наблюдения
Аргументы противников
Противники генетического родства, со своей стороны, утверждают о глубоких различиях балтийского и славянского на лексическом и семантическом уровне, обнаруживающим древний характер . В частности, такие важнейшие, по мнению противников, понятия, как «ягненок», «яйцо», «бить», «мука», «живот», «дева», «долина», «дуб», «долбить», «голубь», «господин», «гость», «горн (кузнечный)», выражаются разными словами в балтийских и славянских языках .
Примечания
Комментарии
Источники
- Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 152-163
- Б. Вимер. Судьбы балто-славянских гипотез и сегодняшняя контактная лингвистика. // Ареальное и генетическое в структуре славянских языков. - М.: «Пробел», Институт славяноведения РАН, 2007, стр. 32-33
- Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. - М.: Наука, 2003, стр. 19-20
- Журавлев В. К. Славянские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981, стр. 102-104
- Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 25-29
- Бирнбаум Х Вопросы языкознания , 1985, № 2, стр. 35-36
- Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 153-154
- Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 153
- Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 154-155
- Юозас Юркенас, Взаимоотношения балтийских и славянских языков в свете ономастических исследований // Acta Baltico-Slavica, 2006, № 30, стр. 261
- Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков: учебник / 2-ое изд. M.: Изд-во Моск. ун-та: Наука, 2005, стр. 30
- Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 158-159
- Бирнбаум Х . О двух направлениях в языковом развитии // Вопросы языкознания , 1985, № 2, стр. 36
- Вопросы языкознания , 1959, № 1. - С. 140
- Иллич-Свитыч В. М. Балто-славянская проблематика на IV Международном съезде славистов // Вопросы языкознания , 1959, № 1. - С. 139
- Лер-Сплавинский Т.
- Бернштейн С. Б. Ответ на вопрос «Существовали ли балто-славянское языковое и этническое единство и как его понимать?» // Сборник ответов на вопросы по языкознанию (к IV Международному съезду славистов). - М. , 1958.
- Novotná P., Blažek V. Baltistica XLIII (2). - Vilnius, 2007. - стр. 204. (англ.)
- Novotná P., Blažek V. Glottochronology and its application to Balto-Slavic lanuages // Baltistica XLIII (2). - Vilnius, 2007. - стр. 205, 208. (англ.)
- Происхождение и родственные связи языков народов России
- Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 152-153
- Журавлев В. К. Славянские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981, стр. 102-103
- Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 25
- Олег Поляков , Московская лингвистическая школа и традиции современной балтистики // Acta Baltico-Slavica. 2006, № 30, стр. 114
- Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков: учебник / 2-ое изд. M.: Изд-во Моск. ун-та: Наука, 2005, стр. 28-29
- Журавлев В. К. Славянские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981, стр. 103
- Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 26
- Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков: учебник / 2-ое изд. M.: Изд-во Моск. ун-та: Наука, 2005, стр. 29
- Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 27
- Daniel Petit, Les langues baltiques et la question balto-slave // Histoire, Épistémologie, Langage, 26/2, 2004, стр. 24
- Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 27-28
- Б. Вимер. Судьбы балто-славянских гипотез и сегодняшняя контактная лингвистика. // Ареальное и генетическое в структуре славянских языков. - М.: «Пробел», Институт славяноведения РАН, 2007, стр. 31, 33, 34-35
- Klimas A. Balto-Slavic or Baltic and Slavic // Lituanus. - 1967. - Vol. 13. - № 2.
- Мартынов В. В. Глоттогенез славян: опыт верификации в компаративистике. // Вопросы языкознания. 1985. № 6.
- William R. Schmalstieg, Review «Rainer Eckert, Elvira-Julia Bukevičiūtė, Friedhelm Hinze. Die baltischen Sprachen: Eine Einfuhrung. Lepzig, Berlin, Munich, Vienna, New York: Langenscheidt, Verlag Enzyklopädie 1994, pp. 416.» // Lituanus. - 1995. - Vol. 41. - № 2.
- Дыбо В. А. Балтийская сравнительно-историческая и литовская историческая акцентологии // Аспекты компаративистики / Ред. А. В. Дыбо, В. А. Дыбо и др. М., 2005. РГГУ (Orientalia et Classica: Труды Института восточных культур и античности. Выпуск VI). стр. 178-179
- Юрий Тамбовцев, Фоно-типологические расстояния между балтийскими и славянскими языками // Acta Baltico Slavica, № 35, 2011
- Юрий Тамбовцев, Фоно-типологические расстояния между балтийскими и славянскими языками // Acta Baltico Slavica, № 35, 2011, стр. 154―155
- Harvey E. Mayer Was Slavic a Prussian Dialect? // Lituanus. - 1987. - Vol. 33. - № 2.
- Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. - М.: Наука, 2003. - с. 20
- Birnbaum Η. The issue of Balto-Slavic revisited // ΠΟΛΥΤΡΟΠΟΝ. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. М.: Издательство «Индрик», 1998. - стр. 130
- Бирнбаум Х. Славянский, тохарский, алтайский: генетическая связь и ареально-типологическое влияние // Вопросы языкознания. - 2003. - № 5. - стр. 6-7
- Иванов, Вяч. Вс. Лингвистическая проблематика этногенеза славян в свете отношений славянского к балтийским и другим индоевропейским языкам. // Комплексные проблемы истории и культуры народов Центральной и Юго-Восточной Европы: Итоги и перспективы исследований. Москва, 1979, стр. 28
- Георгиев В. Балто-славянский и тохарский язык // Вопросы языкознания, 1958, № 3, стр. 8, 13
- Порциг В. Членение индоевропейской языковой области. М.: Изд-во иностр. лит., 1964, стр. 103
К истокам Руси. Народ и язык. Академик Трубачёв Олег Николаевич.
Славянский и балтийский
Важным критерием локализации древнего ареала славян служат родственные отношения славянского к другим индоевропейским языкам и прежде всего – к балтийскому. Принимаемая лингвистами схема или модель этих отношений коренным образом определяет их представления о местах обитания праславян. Например, для Лер-Сплавинского и его последователей тесный характер связи балтийского и славянского диктует необходимость поисков прародины славян в непосредственной близости к первоначальному ареалу балтов. Неоспоримость близости языков балтов и славян подчас отвлекает внимание исследователей от сложного характера этой близости. Впрочем, именно характер отношений славянских и балтийских языков стал предметом непрекращающихся дискуссий современного языкознания, что, согласимся, делает балто– славянский языковой критерий весьма ненадежным в вопросе локализации прародины славян. Поэтому сначала необходимо хотя бы кратко остановиться на самих балто-славянских языковых отношениях.
Сходства и различия
Начнём с лексики, как с важнейшей для этимологии и ономастики составляющей. Сторонники балто-славянского единства указывают на большую лексическую общность между этими языками – свыше 1600 слов . Кипарский аргументирует эпоху балто-славянского единства общими важными инновациями лексики и семантики: названиями «голова», «рука», «железо» и др. Но железо – самый поздний металл древности, отсутствие общих балто-славянских названий более древней меди (бронзы) наводит на мысль о контактах эпохи железного века, то есть последних столетий до нашей эр ы (ср. аналогию кельтско-германских отношений ). Новообразования же типа «голова», «рука» принадлежат к часто обновляемым лексемам и тоже могут относиться к более позднему времени . Вышеупомянутый «аргумент железа» уже до детальной проверки показывает шаткость датировки выделения праславянского из балто-славянского временем около 500 год до н. э.
Существует немало теорий балто-славянских отношений. В 1969 г. их насчитывали пять:
1) балто-славянский праязык
(Шлейхер);
2) независимое, параллельное развитие
близких балтийских и славянских диалектов (Мейе);
3) вторичное сближение балтийского и славянского
(Эндзелин);
4) древняя общность,
затем длительный перерыв и новое сближение (Розвадовский);
5) образование славянского из периферийных диалектов балтийского
(Иванов – Топоров).
Этот перечень неполон и не совсем точен. Если теория балто-славянского праязыка или единства принадлежит в основном прошлому, несмотря на отдельные новые опыты, а весьма здравая (2) концепция независимого развития и вторичного сближения славянского и балтийского
, к сожалению, не получила новых детальных разработок, то радикальные теории, объясняющие главным образом славянский из балтийского,
переживают сейчас свой бум. Впрочем, было бы неверно возводить их все к теории под номером 5, поскольку ещё Соболевский выдвинул теорию о
славянском, как соединении иранского языка -х и балтийского языка -с
[Соболевский А.И.
Что такое славянский праязык и славянский пранарод? // Известия II Отд. Росс. АН, 1922, т. XXVII, с. 321 и cл.].
Аналогично объяснял происхождение славянского Пизани – из прабалтийского с иранским суперстратом [Pisani V. Baltisch, Slavisch, Iranisch // Baltistica, 1969, V (2), S. 138 – 139.].
По мнению Лер-Сплавинского, славяне – это западные протобалты с наслоившимися на них венетами [Lehr-Splawinski Т. О pochodzeniu i praojczyznie Slowian. Poznan, 1946, с. 114]. По Горнунгу, наоборот – сами западные периферийные балты оторвались от «протославян «[Горнунг Б.В. Из предыстории образования общеславянского языкового единства. М., 1963, с. 49.].
Идею выделения праславянского из периферийного балтийского, иначе – славянской модели как преобразования балтийского состояния, выдвигают работы Топорова и Иванова[Иванов В.В., Топоров В.Н. К постановке вопроса о древнейших отношениях балтийских и славянских языков. В кн:. Исследования по славянскому языкознанию. М., 1961, с. 303; Топоров В.Н. К проблеме балто-славянских языковых отношений. В кн.: Актуальные проблемы славяноведения (КСИС 33-34). М., 1961, с. 213].
Эту точку зрения разделяют ряд литовских языковедов. Близок к теории Лер-Сплавинского, но идёт ещё дальше Мартынов, который производит праславянский из суммы западного протобалтийского с италийским суперстратом – миграцией XII века до н. э. (?) – и иранским суперстратом. [Мартынов В.В. Балто-славяно-италийские изоглоссы. Лексическая синонимия. Минск, 1978, с. 43; Он же. Балто-славянские лексико-словообразовательные отношения и глоттогенез славян. В кн.: Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом. Конференция 11 – 15 дек. 1978 г.: Предварительные материалы. М., 1978, с. 102; Он же. Балто-славянские этнические отношения по данным лингвистики. В кн.: Проблемы этногенеза и этнической истории балтов: Тезисы докладов. Вильнюс, 1981, с. 104 – 106].
Немецкий лингвист Шаль предлагает комбинацию: балтославяне = южные (?) балты + даки . Нельзя сказать, чтобы такой комбинаторный лингвоэтногенез удовлетворял всех. В.П. Шмид, будучи жарким сторонником «балтоцентристской» модели всего индоевропейского, тем не менее считает, что ни балтийский из славянского, ни славянский из балтийского, ни оба – из балто-славянского объяснить нельзя. Методологически неудобными, ненадежными считает как концепцию балто-славянского единства, так и выведение славянских фактов из балтийской модели Г. Майер.
Довольно давно замечено наличие многочисленных расхождений и отсутствие переходов между балтийским и славянским, выдвигалось мнение о балто-славянском языковом союзе с признаками вторичного языкового родства и разного рода ареальных контактов. [Трост П. Современное состояние вопроса о балто-славянских языковых отношениях. В кн.: Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. Т. II. М., 1962, с. 422; Бернштейн С.Б. // ВЯ, 1958, № 1, с. 48 – 49.]
За этими контактами и сближениями стоят глубокие внутренние различия . Ещё Лер-Сплавинский, выступая с критикой произведения славянской модели из балтийской, обращал внимание на неравномерность темпов балтийского и славянского языкового развития [Лep-Сплавинский Т. [Выступление]. В кн.: IV Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. Т. II. М., 1962, с. 431 – 432].
Балто-славянскую дискуссию следует настойчиво переводить из плана слишком абстрактных сомнений в «равноценности» балтийского и славянского,
в одинаковом количестве «шагов», проделанных одним и другим, чего, кажется, никто и не утверждает, – переводить в план конкретного сравнительного анализа форм, этимологии слов и имён.
Фактов накопилось достаточно, в чём убеждает даже беглый взгляд.
Глубокие различия балтийского и славянского очевидны на всех уровнях.
На лексико-семантическом уровне эти различия обнаруживают древний характер. По данным «Этимологического словаря славянских языков» (ЭССЯ) (сплошная проверка вышедших вып. 1 – 7), такие важнейшие понятия,
как «ягненок», «яйцо», «бить», «мука», «живот», «дева», «долина», «дуб», «долбить», «голубь», «господин», «гость», «горн (кузнечный)», выражаются разными словами в балтийских и славянских языках.
Список этот, разумеется, можно продолжить, в том числе на ономастическом уровне (этнонимы, антропонимы).
Элементарны и древни различия в фонетике.
Здесь надо отметить передвижение балтийских рядов чередования гласных в противоположность консервативному сохранению индоевропейских рядов аблаута в праславянском. Совершенно независимо прошла в балтийском и славянском сатемизация
рефлексов палатальных задненебных, причём прабалтийский рефлекс и.-е. k – sh, неизвестный праславянскому, проделавшему развитие k > с > s . Найти здесь «общую инновацию системы согласных» элементарно невозможно, и недавняя попытка Шмальштига прямо соотнести sh в слав. pishetb -«пишет» (из sj!) и sh в литов. pieshti -«рисовать» должна быть отвергнута как анахронизм.
Ещё более красноречивы отношения в морфологии.
Именная флексия в балтийском более архаична, чем в славянском, впрочем, и здесь отмечаются праславянские архаизмы вроде род. п. ед. ч. *zheny < *guenom-s
[Топоров В.Н.
Несколько соображений о происхождении флексий славянского генитива. In: Bereiche der Slavistik. Festschrift zu Ehren von J. Hamm. Wien, 1975, c. 287 и cл., 296].
Что же касается славянского глагола, то его формы и флексии в праславянском архаичнее и ближе индоевропейскому состоянию, чем в балтийском. [Топоров В.Н. К вопросу об эволюции славянского и балтийского глагола // Вопросы славянского языкознания. Вып. 5. М., 1961, с. 37]. Даже те славянские формы, которые обнаруживают преобразованное состояние, как, например, флексия 1-го л. ед. ч. наст. времени -o (< и.-е. о + вторичное окончание -m?), вполне самобытные славянские и не допускают объяснения на балтийской базе. Р
аспределение отдельных флексий резко отлично, ср., например, -s– как формант славянского аориста, а в балтийском – будущего времени [Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951, с. 20.]. Старый аорист на -e сохранён в славянском (мьн-?), а в балтийском представлен в расширенных формах (литов. minejo) [Курилович Е. О балто-славянском языковом единстве // Вопросы славянского языкознания. Вып. 3. М., 1958, с. 40.].
Славянский перфект *vede, восходящий к индоевропейскому не редуплицированному перфекту *uoida(i), – архаизм без балтийского соответствия . Славянский императив *jьdi — «иди» продолжает и.-е. *i-dhi, неизвестное в балтийском.
Славянские причастия на -lъ имеют индоевропейский фон (армянский, тохарский); балтийский не знает ничего подобного . [Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951, с. 211].
Целую проблему в себе представляют флексии 3-го л. ед. – мн. ч., причём славянский хорошо отражает форманты и.-е. -t: -nt, полностью отсутствующие в балтийском ; если даже считать, что в балтийском мы имеем дело с древним не включением их в глагольную парадигму, то тогда в славянском представлена ранняя инновация, связывающая его с рядом индоевропейских диалектов, за исключением балтийского. Ясно, что славянская глагольная парадигма – это индоевропейская модель, не сводимая к балтийскому. [Иванов Вяч. Вс. Отражение в балтийском и славянском двух серий индоевропейских глагольных форм: Автореф. дис. на соискание уч. ст. окт. филол. наук. Вильнюс, 1978].
Реконструкция глагола в славянском имеет большую глубину, чем в балтийском.
[Савченко А.Н.
Проблема системной реконструкции праязыковых состояний (на материале балтийских и славянских языков) // Baltistica, 1973, IX (2), c. 143].
Что касается именного словообразования
, то на его глубокие отличия как в балтийском, так и в славянском обращали внимание и сторонники, и противники балто-славянского единства. [Эндзелин И.М.
Славяно-балтийские этюды. Харьков, 1911, с 1.].
Поздние балты в верхнем Поднепровье
После такой краткой, но как можно более конкретной характеристики балто-славянских языковых отношений, естественно, конкретизируется и взгляд на их взаимную локализацию.
Эпоха развитого балтийского языкового типа
застает балтов, по-видимому, уже в местах, близких к их современному ареалу, то есть в районе верхнего Поднепровья. В начале I тыс. н. э.
там, во всяком случае, преобладает балтийский этнический элемент [Топоров B.Н., Трубачев О.Н.
Лингвистический анализ гидронимов верхнего Поднепровья. М., 1962, c. 236]. Считать, что верхнеднепровские гидронимы допускают более широкую – балто-славянскую – характеристику, нет достаточных оснований, равно как и искать ранний ареал славян к северу от Припяти.
Развитый балтийский языковой тип – это система форм глагола с одним презенсом и одним претеритом, что весьма напоминает финские языки.
[Pokorny J.
Die Trager der Kultur der Jungsteinzeit und die Indogermanenfrage. In: Die Urheimat der Indogermanen, S. 309. Автор указывает на глагольную систему финского
(один презенс – один претерит) в связи с упрощением системы времени в германском. О финском субстрате теперешнего балтийского ареала см. Prinz J.
// Zeitschrift fur Balkanologie, 1978, XIV, S. 223.].
После этого и в связи с этим можно привести мнение о гребенчатой керамике как вероятном финском культурном субстрате балтов этой поры
; здесь же уместно указать за структурные балто-финские сходства в образовании сложных гидронимов со вторым компонентом «-озеро»
прежде всего. Ср. литов. Aklezeris
, Baltezeris,
Gudezeris
, Juodozeris,
Klevzeris
,
лтш. Kalnezers
, Purvezers,
Saulezers
и другие сложения на —ezeris, -upe, -upis
«финского» типа
, ср. Выгозеро, Пудозеро, Топозеро
на Русском Севере. [Топоров B.Н., Трубачев О.Н.
Лингвистический анализ гидронимов верхнего Поднепровья. М., 1962, с. 169 – 171.].
Подвижность балтийского ареала
Но к балтийскому ареалу мы должны подходить с тем же мерилом подвижности (см. выше), и это весьма существенно, поскольку ломает привычные взгляды в этом вопросе («консервативность» = «территориальная устойчивость»). При этом вырисовываются разные судьбы этнических балтов и славян по данным языка.
Балто-дако-фракийские связи III тыс. до н. э. (славянский не участвует)
«Праколыбель» балтов не извечно находилась где-то в районе Верхнего Поднепровья или бассейна Немана, и вот почему. Уже довольно давно обратили внимание на связь балтийской ономастической номенклатуры с древней индоевропейской ономастикой Балкан. Эти изоглоссы особенно охватывают восточную – дако-фракийскую часть Балкан , но касаются в ряде случаев и западной – иллирийской части Балканского полуострова . Ср. фрак. Serme – литов. Sermas, названия рек, фрак. Kerses – др.-прусск. Kerse, названия лиц; фрак. Edessa , название города, – балт. Ведоса, верхне-днепровский гидроним, фрак. Zaldapa – литов. Zeltupe и др. [Топоров В.Н. К фракийско-балтийским языковым параллелям. В кн.: Балканское языкознание. М., 1973, с. 51, 52.]
Из апеллативной лексики следует упомянуть близость рум. doina — песня — автохтонный балканский элемент, – литов. daina — «песня» [Pisani V. Indogermanisch und Europa. Mimchen, 1974, S. 51]. Особенно важны для ранней датировки малоазиатско-фракийские соответствия балтийским именам, ср. выразительное фрак. Prousa , название города в Вифинии – балт. Prus-, этноним [Топоров В.Н. К фракийско-балтийским языковым параллелям. II // Балканский лингвистический сборник. М., 1977, с. 81 – 82.].
Малоазиатско-фракийско-балтийские соответствия могут быть умножены, причем за счет таких существенных, как Kaunos, город в Карии, – литов. Kaunas [Топоров В.Н. К древнебалканским связям в области языка и мифологии. В кн.: Балканский лингвистический сборник. М., 1977, с. 43; Топоров В.Н. Прусский язык. Словарь. I – К. М., 1980, с. 279]. Priene, город в Карии, – литов. Prienai, Sinope, город на берегу Чёрного моря , – литов. Sampe < *San-upe, название озера.
Затронутые фракийские формы
охватывают не только Троаду, Вифинию
, но и Карию
. Распространение фракийского элемента в западной и северной части Малой Азии
относится к весьма раннему времени, вероятно, II тыс. до н. э.
, поэтому можно согласиться с мнением относительно времени соответствующих территориальных контактов балтийских и фракийских племен – примерно III тыс. до н. э
. Нас не может не интересовать указание, что славянский в этих контактах не участвует
.
Раннюю близость ареала балтов к Балканам
позволяют локализовать разыскания, установившие присутствие балтийских элементов к югу от Припяти,
включая случаи, в которых даже трудно различить непосредственное участие балтийского или балкано-индоевропейского – гидронимы Церем, Церемский, Саремский
< *serma
-[Трубачев О.Н.
Названия рек Правобережной Украины. М., 1968, c. 284].
Западно-балканские (иллирийские) элементы необходимо также учитывать, особенно в Прикарпатье, на верхнем Днестре , как и их связи с балтийским. [Топоров В.Н. Несколько иллирийско-балтийских параллелей из области топономастики. В кн.: Проблемы индоевропейского языкознания. М., 1964, с. 52. и сл.].
В семье индоевропейских языков особенно близки друг другу славянские и балтийские языки. К последним относятся современные литовский и латышский (так называемые во-сточнобалтийские) и мертвые (в разное время исчезнувшие) языки древних племен, обитавших на территории лесной зоны Восточной Европы от верховьев реки Оки до южной Прибалтики. А именно: голядский (до XII-XIII вв. голядь жила в междуречье Москвы и Оки, следы близкого голядскому языка заметны в названиях водоемов между Днепром и Десной), ятвяжский (ятвяги жили в междуречье Немана и Западного Буга) и прусский (до XVIII в. на этом языке говорило население, жившее к западу от ятвягов, вдоль южного берега Балтийского моря). Три этих языка принято называть западнобалтийскими. О том, что когда-то, до сложения восточнославянских народностей - русских, белорусов и украинцев, на территории нынешней Белоруссии и смежных районов России жили носители балтийских языков, свидетельствуют названия местных рек и речек. В большинстве своем они являются по происхождению балтийскими: сменив с течением времени язык, потомки древнего населения оставались жить на земле предков, сохраняя, в частности, и древние местные географические названия.
Близость балтийских и славянских языков проявляется в регулярных звуковых соответствиях, в сходстве форм словоизменения и словообразования, в общности большинства слов, обозначающих окружающий мир, людей, их отношения и деятельность в условиях общинно-родового строя. При этом восстанавливаемое для славянских языков исторически исходное праславянское (см. Праславянский язык) оформление слов, как правило, совпадает с их оформлением в исторически засвидетельствованных балтийских языках. Так, например, восстанавливая для слова ворота (восточнославянское) - врата (южнославянское, чешское и словацкое) - wrota (польское и сербо-лужицкое) исходную праславянскую форму *vort-a - из праформы *vãrt-ã, мы обнаруживаем именно такое оформление корня в литовском: vãrt-ai. Восстанавливая для славянского верх (древнерусское вьрхъ) праформу *virs-us, мы находим ее в латышском virs-us и литовском virs-us. Восстанавливая для славянского сын (древнерусское сынъ) праформу *sun-us, мы находим ее в литовском sun-us и т. д. В очень большом числе случаев, таким образом, славянские слова и формы выглядят как преобразованные балтийские. Эти уникальные внутри индоевропейской семьи отношения между языками, при надлежащими к разным группам, до сих пор не получили общепринятого исторического объяс нения.
В середине XIX в., когда в языкознании поя вилась схема «родословного древа», объясняв шая происхождение «родственных» языков последовательным членением праязыка (см Праязык) на отдельные языки, сложилось убеждение, что сначала выделился единый бал-то-славянский праязык, который позднее распался на праславянский и прабалтийский. Эта идея происхождения славянских и балтийских языков из общего для них языка-предка просуществовала в иауке почти столетие - до начала - середины XX в. Именно в это время стало формироваться представление о сложности процесса образования «родственных» языков; он должен был включать не только распад, но и сближение" языков в результате создания разноязычных племенных союзов. Первым, кто усомнился в реальности балто-славян-ского праязыка и обосновал в 1911 г. свои сомнения, был Я. Эндзелин, известный латышский лингвист.
Поскольку балтийские и славянские языки, наряду с очень заметными общими чертами, характеризуются также и очень существенными различиями, в науке стала развиваться идея балто-славянской общности (или сообщ-ности), заключающаяся в том, что праславянский и прабалтийский языки, исконно относившиеся к разным индоевропейским группам, будучи на протяжении очень длительного времени непосредственными «соседями», сблизились, развив комплекс общих для них особенностей. Новые исследования показали, что так называемая балто-славянская проблема (т. е. проблема древних отношений между этими двумя языковыми группами) требует также и решения вопроса исторических взаимоотношений между восточно- и западнобалтийскими языками, которые в свою очередь характеризуются очень древними различиями, не позволяющими возвести все балтийские языки к абсолютно единому источнику - пра-балтийскому языку. Сторонники идеи балто-славянской общности эти отношения объясняют происхождением западнобалтийских языков в результате сближения части первоначально праславянских диалектов с восточнобалтий-скими или, наоборот, сближения с праславян-ским части древних восточнобалтийских диалектов. Такое объяснение учитывает, что западнобалтийские языки по своим особенностям являются как бы промежуточными (или переходными), т. е. по одним чертам сходны с восточнобалтийскими, а по другим - с прасла-вянским языком.
В последние десятилетия были предприняты серьезные попытки обобщения отношений между индоевропейскими языками. Исследования показали, что наиболее древние черты в равной степени объединяют как праславянский, так и балтийские языки с азиатскими индоевропейскими языками, с балканскими (фракийским и иллирийским), исчезнувшими в начале новой эры (из этих языков в горах на побережье Адриатического моря сохранился лишь албанский язык), а также с германскими языками. Вместе с тем праславянский язык характеризуется значительным комплексом особенностей, сближающих его с западноираискими языками, к которым, как принято считать, относился язык скифов; эти особенности балтийским языкам неизвестны. На основании этих свидетельств высказано предположение, что протославянский языковой союз, со временем оформившийся в праславянский язык, по преимуществу состоял из диалектов, часть которых сохранилась на прибалтийской окраине когда-то обширного района их распространения. Окончательный отрыв пра-славянского языка от Древнебалтийских диалектов произошел после его сближения с западноиранской речью скифов, господствовавших в Северном Причерноморье в середине I тысячелетия до н. э.
Оформление праславянского как своеобразного индоевропейского языка не было связано с географическим разрывом праславян и древ них балтов: значительная часть праславянских племен продолжала обитать вдоль границ древних балтийских поселений. Археологи отмечают, что эти поселения существовали с начала I тыс. до н. э. до второй половины I тыс. н. э. почти без изменений. В конце I тысячелетия до н. э. в Среднем Поднепровье формируется обширный племенной союз, оставивший археологические памятники II в. до н. э.- II-IV вв. н. э., получившие название зарубинецкой культуры. Создатели этой культуры, как принято считать в последние годы, говорили на диалектах праславянского и западнобалтийского типа. Группа племен этого объединения позднее продвинулась вверх по реке Десне и создала в районе верхнего течения реки Оки поселения, которые получили в археологии название мо-щинской культуры. Как свидетельствуют данные гидронимии (названий рек и озер), эта группа племен говорила иа западнобалтийском языке. А жившие на территории мощииских поселений в древнерусское время (IX-XI вв.) вятичи настолько заметно отличались от окружающего славяноязычного населения, что летописец не считал их славянами, так же как и радимичей (между прочим, тоже живших на территории, где до сих пор сохраняются названия рек западнобалтийского происхождения) .
Во второй половине I тыс. н. э., в эпоху сложения древнерусского государственного объединения, балтоязычное население центральной лесной зоны интенсивно славянизируется, т. е. включается в состав древнерусской народности, лишь на западных окраинах сохраняя балтийскую речь предков (потомки этого населения- современные литовцы и латыши).
БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, ветвь индоевропейских языков. По данным топонимии, наличию балтизмов в славянских языках, археологическим и собственно историческим данным (смотри в статье Балты), в 1-м - начале 2-го тысячелетия нашей эры балтийские языки были распространены на обширной территории к югу и юго-востоку от Прибалтики - в Верхнем Поднепровье и вплоть до правых притоков верхней Волги, Верхнего и Среднего Поочья (включая западную часть бассейна реки Москва и территорию современного г. Москва), река Сейм на юго-востоке и река Припять на юге (балтизмы отмечены и к югу от неё). Можно говорить о балтийском элементе и к западу от Вислы - в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтизмов не всегда ясно. Особенности ареала балтийских языков в древности объясняют следы языковых контактов балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и др.
Балтийские языки включают: живые литовский язык и латышский язык и иногда особо выделяемый латгальский язык (восточная Прибалтика - Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши, частично Белоруссия), вымершие прусский язык (до 18 века в Восточной Пруссии; его носители пруссы перешли на немецкий и литовский языки), ятвяжский язык (судавский; северо-восток Польши, Южная Литва, смежные районы Белоруссии - Гродненщина и др.; остатки его существовали до 18 века, а некоторые следы сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала), куршский язык (побережье Балтийского моря в пределах современной Литвы и Латвии; исчез к середины 17 века и оставил следы в соответствующих говорах латышского и литовского языков), земгальский язык (юг Средней Латвии и Северная Литва; исчез к концу 15 века, оставив следы в латышском и литовском говорах), селонский язык (селийский; на нём говорили на юго-востоке Латвии и на северо-востоке Литвы; засвидетельствован в документах 13-15 века), галиндский язык (о нём можно судить лишь по топонимическому материалу, локализуемому на юге Пруссии), голядский язык (на севере Калужской области и в Подмосковье - на реке Протва; о нём можно судить по топонимическим данным, следам в русских говорах, названию племени голядь, упоминаемому в русских летописях 11-12 века) и другие языки балтийского населения восточнославянских территорий (известные только по данным топонимики). Прусский, ятвяжский, галиндский и, видимо, куршский языки составляют западную подгруппу балтийских языков (ятвяжский и галиндский, возможно, были диалектами прусского), латышский, литовский, земгальский и селонский языки - восточную. Возможно, правильнее выделять языки так называемого внешнего пояса балтийского ареала (прусский и куршский на крайнем западе, галиндский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, на востоке), противопоставленные языкам так называемые внутренние зоны (латышскому и литовскому), сформировавшимся в результате конвергенции близкородственных наречий в пределах средневековых государств. Балтийские языки внешнего пояса рано подверглись славизации, целиком вошли в состав субстрата в польском и восточнославянском языках, полностью растворившись в них.
Балтийские языки полнее, чем другие современные группы индоевропейских языков, сохраняют древнюю индоевропейскую языковую систему. В соответствии с одной из точек зрения, они - остаток древней индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из этой семьи других языков. Внутри группы древних индоевропейских диалектов балтийские языки тяготеют к так называемым языкам сатем (тем, в которых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов), хотя в балтийских языках сатемизация осуществилась с наименьшей полнотой. Особенно близки балтийские языки к славянским языкам. Эта близость объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевропейских диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолживших тенденции индоевропейского развития; относительно поздним территориальным сближением носителей балтийских и славянских языков, обусловившим их конвергенцию, в результате которой выработались многие общие элементы; наличием общего балто-славянского языка - предка балтийского и славянского языков (наиболее распространённая точка зрения); исконным вхождением славянских языков в группу балтийских языков, из которых они выделились относительно поздно. Тесные генетические связи объединяют балтийские языки с древними индоевропейскими языками Балкан (с иллирийским языком, фракийским языком и др.).
Фонологическая структура балтийских языков характеризуется рядом следующих общих черт. Система фонем в литовском и латышском (их число в латышском несколько меньше, чем в литовском) и, видимо, в прусском описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (типа k’ :k, n’:n), про-стых согласных и аффрикат (с, ?, с?, ??), напряжённых и ненапряжённых (е:ае, i:i?e, u:o); фонемы f, х (а также с и?dz в литовском и d?z в латышском) встре-чаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодического уровня балтийских языков, притом, что ударение в литовском языке свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге. Гласные фонемы различаются по долготе-краткости. Характерны интонацион-ные противопоставления и дифтонги (ai, au, ei, ie, ui).
Для морфонологии глагола характерно количественное и качественное чередование гласных, имени - передвижения акцента, мена интонаций и т.п. Балтийские языки обладают исключительным богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности - увеличительности, ласкательности - уничижительности).
Для морфологической структуры балтийских языков характерны категория рода (мужской и женский со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прусского языка), числа (единственного - множественного; известны примеры двойственного числа), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, звательная форма; влияние финноязычного субстрата объясняет существование в литовских диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности-несложенности (прежде всего в прилагательных - полные и краткие формы), градуальности (3 степени сравнения у прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ - на -о-, -а-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола существенны категории числа, лица (1-е, 2-е, 3-е), времени (настоящее, прошедшее, будущее), наклонения (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латышском языке развились долженствовательное и пересказывательное наклонения, очевидно под влиянием финноязычного субстрата), залога (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду и по каузативности-некаузативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Разные сочетания личных форм вспомогательного глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времён и наклонений.
Синтаксические связи в балтийском предложении выражаются формами словоизменения, несамостоятельными словами и примыканием. Ядро предложения - «имя в номинативе + глагол в личной форме». При обычном порядке слов группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с ним (это правило особенно существенно в связи с тем, что генитив в балтийских языках способен выражать почти все синтаксические отношения, кроме свойственных номинативу; отсюда - исключительная роль генитива в синтаксических трансформациях).
Лексика латышского, литовского и прусского языков исконного индоевропейского происхождения. Очень велика лексическая общность балтийских языков со славянскими языками, объясняемая как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значительным пластом славянских заимствований в балтийских языках. В литовском языке и особенно в латышском языке много германизмов, в латышском (особенно по говорам) значителен слой заимствований из финно-угорских языков; многие лексические интернационализмы проникли в балтийские языки не только непосредственно, но и через русский, польский или немецкий языки.
Об истории изучения балтийских языков смотри в статьях Балтистика, Латышский язык. Литовский язык, Прусский язык.
Лит. смотри при статьях Балтистика, Латышский язык, Литовский язык, Прусский язык.